Предисловие: телереальность

В бедных районах северо-запада Парижа (от туристического Монмартра пешком минут двадцать) по улицам текут зловонные потоки, а люди спят на матрацах, прямо на улице посреди отбросов. Но этого никогда не покажут по телевизору – если речь идет о Париже, мы будем в стотысячный раз видеть на экране Эйфелеву башню.

Кто ездил в туристическую поездку в какую-нибудь европейскую столицу, не говорите, что вы были в Европе. То, что вы видели – это "потемкинские деревни” (выражение, хорошо известное на Западе). В любом европейском городе выделены определенные кварталы специально для туристов. Там чисто и красиво. Есть и другие места, куда туристы не попадают. Там нет шлагбаума – просто экскурсовод туда не поведет, да и сам турист не захочет. Ведь он приехал фотографировать красоты, а на помойки он и дома насмотрелся. Вот и фотографируют туристы одни и те же дворцы, потом вешают лапшу окружающим как там все прекрасно и замечательно.

Кстати, о потемкинских деревнях. А ведь на самом деле этого не было! Подумайте сами, неужели императрица, одна из выдающихся личностей того времени, не смогла бы отличить собственными глазами настоящие деревни от нарисованных? Эта очевидная глупость была выдумана позднее завистниками и конкурентами князя Потемкина.

Итак, неправда "русского национализма" в том, что сегодня он является для русских знаменем пораженчества и для США орудием гиперимперии по уничтожению государственности и субъектности России.

Теперь собственно о "русском национализме".

Почему я заключаю это выражение "русский национализм" в кавычки? Потому что сегодня оно обозначает специально изготовленный брэнд, за которым концепт, идеологемы, фальсифицированная история и другие технические элементы консциентального оружия, т.е. оружия, поражающего сознание (http://www.dataforce.net/~metuniv/consor/title.htm) - причём, в первую очередь, сознание русских.

1 января 2012 года стартует Единое экономическое пространство России, Белоруссии и Казахстана. Об интеграционных процессах Владимир Путин рассуждает в статье, написанной специально для «Известий»

Для чего ж без этих языков можем мы быть, а французский нам необходимо нужен? Ясно, что мы не о пользе языков думаем: иначе за что нам все другие и даже свой собственный так уничижать пред французским, что их мы едва разумеем, а по-французски, ежели не так на нем говорим, как природные французы, стыдимся на свет показаться?

Стало быть, мы не по разуму и не для пользы обучаемся ему; что ж это иное, как не рабство?