Разговор о народе, толпе и власти

Участники разговора:

H. (интересуется)

В.И. (отвечает как может)

1

Н. Правильно ли я понимаю, что Вы не верите в народовластие?

В.И. Чтобы ответить на Ваш вопрос, я должен уточнить, кого Вы имеете в виду, говоря о народе?

Н. Я имею в виду граждан, рядовых избирателей, простых людей.

В.И. Вот о последних поподробнее, пожалуйста. Кто они такие?

Н. Мы вроде договаривались, что задавать вопросы буду я. Но уж ладно. Простые люди - это люди с улицы, рядовые граждане, те, кого мы регулярно встречаем на улице, в магазинах, в кинотеатрах...

В.И. Извините за то, что перебиваю и вновь сам задаю вопросы. В чем же их «простота»? И есть ли «сложные» люди по-Вашему?

Н. Ну... Это же расхожее выражение. У простых людей, соответственно, простые потребности и вкусы, они в массе довольно поверхностно образованы, они не богаты.

В.И. Это все понятно. Но могли бы Вы еще дать политическое определение?

Н. Простые люди не занимают в обществе, государстве руководящих позиций. О, кажется я понял к чему Вы клоните. Простые люди - это «не-начальники». А «сложные» - начальники. Так?

В.И. Приблизительно. А вот согласитесь ли Вы с тем, что у простого человека, коли он «не-начальник», нет власти?

Н. У него есть право выбирать себе власть, во всяком случае государственную уж точно. Это ж записано в любом учебнике. И в этом суть народовластия.

В.И. Итак, суть народовластия в том, что простые люди, не имеющие власти, выбирают себе власть. Повторяю: народовластие - это выбор власти теми, кто ее не имеет. Вам не кажется это абсурдным?

Н. Нет. Выходит, что у простого человека все же есть власть.

В.И. Тогда в чем же его различие между начальником и простым человеком?

Н. Вероятно в том, что у первого есть право выбирать власть, а у второго - полномочия ее осуществлять.

В.И. Точнее говоря у второго есть власть. А у первого нет.

Н. Но разве право выбирать власть не есть власть, не есть право властвовать?

В.И. Нет.

Н. Но это общеизвестно. И Вы еще пару секунд назад с этим не спорили!

В.И. Я лишь только на ходу сформулировал определение народовластия, автоматически следующее из Ваших слов. И оно мне показалось абсурдным.

Н. Я Вас не понимаю.

В.И. А что тут не понятно? По-Вашему или, если хотите, «по-общеизвестному» выходит, что народовластие есть властвование простых людей. Которые потому-то и простые (кроме прочего), что не имеют власти. Но Вы настаиваете, что они выбирают власть и, соответственно, властвуют. Извините, но это чушь. 

Н. Не буду спорить. Мне хотелось бы услышать более подробные объяснения. И не забывайте про мой первый вопрос, пожалуйста.

В.И. Не забуду. Народ в политическом смысле - это все граждане, весь гражданский коллектив, то есть совокупность всех жителей соответствующего государства, имеющих его гражданство. Данное определение можно сузить. До совокупности всех взрослых дееспособных граждан, всех, кто вправе голосовать. Принято считать, что народ может формировать [коллективную] политическую волю и изъявлять ее. Иными словами, что он [коллективный] субъект. Политический субъект. В силу априорной многочисленности, народ способен изъявить свою политическую волю, свою субъектность только двумя способами - выборным и референдумным. Никаких других способов нет (опросный способ, на мой взгляд, представляет собой лишь разновидность референдумного). Правда, можно дополнительно выяснять настроения народа посредством различных социологических исследований. Наличие политической субъектности, однако, само по себе не означает обладания властью.

Н. Вот почему?

В.И. Хотя бы потому что властвовать, как писал Еллинек, значит повелевать безусловно и быть в состоянии принуждать к исполнению своей воли. Народ, как уже сказано, способен изъявлять свою субъектность лишь на выборах и референдумах, то есть эпизодически. А повелевать (руководить, командовать, отдавать приказы), да еще безусловно, и принуждать эпизодически нипочем не получится, властвование - это постоянный процесс. Высказавшись, к примеру, за некое решение на референдуме, народ не в состоянии никого принудить к его исполнению.

Н. А если его выполнят?

В.И. Это значит, что те, кто обладает властью, властвующие подчинились требованиям закона, традиций, политической целесообразности, поддались давлению. Мало ли. Но тут ведь главное в том, что бы было в случае неисполнения. Как бы народ их принудил или наказал? Технически?

Н. Восстал бы.

В.И. Народ, весь народ восстать не может. Может возмутиться, взбунтоваться некая его часть. Вне зависимости от результата ни о каком принуждении со стороны народа говорить не придется.

Н. А выборы? Когда граждане выбирают парламенты, глав государств... Может быть так: народ делит власть с теми, кого избирает?

В.И. Знаете, Моска в свое время объяснял, что кандидат не избирается электоратом, а «сам избирает себя» с его помощью. Или «его избирают друзья». Можно еще добавить - «избирают» патроны, политические инвесторы, партии и пр. Подход Моски, кстати, в своей основе не расходится со ставшим уже вполне себе классическим определением демократии Шумпетера.

Н. Вы хотите сказать, что народовластие фиктивно?

В.И. Я утверждаю, что оно попросту невозможно. Народ не властвует и не способен властвовать. Он лишь может признавать власть, соглашаться с нею. Или не признавать и не соглашаться.

Н. Но на выборах народ же выбирает!

В.И. Да, он выбирает, чью власть над собой он готов признавать, с чьей властью над собой он готов согласится. Это если сугубо теоретически, формально. А на практике в ходе конкурентной борьбы или без таковой посредством различных манипуляций одни люди добиваются легитимной власти над другими, ее пролонгации или усиления. То есть получается, что народ в лучшем случае участвует в выборе власти. С другой стороны, возможности манипуляции всегда ограничены. Властвующим и желающим таковыми стать приходится учитывать различные запросы и требования народа, потакать ему.

Н. Раз так, то значит властвующие не повелевают безусловно. Они ограничены необходимостью заручаться признанием и согласием народа, учитывать его запросы, требования.

В.И. Не стану защищать еллинековскую формулировку в этой части. Хотя, как мы прекрасно знаем из истории, отсутствие признания и согласия народа не является принципиальным препятствием для властвования. Перевороты, узурпации, тирании - все это данность. И при них, впрочем, тоже действуют свои ограничения. Да, пусть властвующие не могут повелевать безусловно. Но народ же вообще не может повелевать. 

Н. Есть те, кто не ходит голосовать. По разным причинам. Или ходит, но лишь для того, чтобы испортить бюллетень или унести его с собой. Такие «не-избиратели» - часть народа?

В.И. Тут не может быть двух мнений. Когда народ получает возможность высказаться, любое решение каждого гражданина имеет политическое значение. Гражданин не может «выписаться» из народа если он не пойдет на выборы или испортит бюллетень. Отказ от выбора - это тоже выбор. Безотносительно того, что сам гражданин при этом думает. Он по сути передает право выбирать более сознательным гражданам, делегирует им представительство. Из всей совокупности индивидуальных решений в итоге слагается общее решение народа. Напомню еще, что это общее решение может быть «сложносоставным». Когда, например, проводятся пропорциональные парламентские выборы и предполагается раздел мандатов между несколькими партиями.

Н. И такое решение Вы не считаете властным?

В.И. Не считаю. Властное решение может принять тот, у кого есть власть. А у народа ее нет. Строго говоря, решение народа - еще не решение в полном смысле этого слова. Это в лучшем случае предварительное решение, «предрешение», которое нуждается в признании властвующими. Известно много случаев, когда предрешения не признаются или как-то корректируются. И вообще - власть всегда внешняя по отношению к подвластным. В любых человеческих коллективах, кроме самых примитивных и малочисленных, обязательно выделяются управляющие группы, формальная, неформальная ли, выступающая внешней инстанцией, властвующей силой относительно остальных членов коллектива. Это основы, азы.

Н. А как же Древние Афины? Вполне развитое государство, многочисленный гражданский коллектив. И там все ключевые решения принимало народное собрание, а выборов практически не проводилось. Многие должности распределялись по жребию.

В.И. Даже только теоретически афинскую систему трудно считать «народовластной». Тот самый многочисленный гражданский коллектив включал в себя лишь часть свободного народонаселения (о рабах не будем говорить) - коренных свободнорожденных мужчин. Ни женщины, ни иммигранты, ни вольноотпущенники гражданства не имели и не могли получить. В этой связи я в свое время предложил называть древнеафинский режим мерократическим (мерократия[1] - власть части [народонаселения], определение мое). Афиняне-граждане, кстати, не рвались править государством. На народные собрания их порой то сгоняли силой, то завлекали денежным вознаграждением. Выборы проводились регулярно и на них избирались наиболее значительные магистраты - военачальники и казначеи. Правили не граждане и даже не те из них, кто являлись в положенные дни на Пникс[2], а те, кто умело верховодили собиравшимися и всем городом в целом.

Н. Афины не были демократией по-Вашему?

В.И. Там не было демократии в современном понимании. Зато, правда, практиковалось то, что совершенно недоступно нынешним демократиям. Каждый желающий гражданин мог быть допущен к осуществлению власти, мог получить должность (пусть не любую). Благодаря народным собраниям и жеребьевкам. Можно называть это античной демократией, можно не называть. Но допуск к осуществлению власти каждого желающего гражданина (гражданство, повторяю, имели только коренные мужчины-афиняне) и властвование народа - разные вещи, совсем разные, согласитесь.

Н. Понятно. Народовластия нет, не было и быть не может.

В.И. Верно.  Добавлю только, что ни в коем случае нельзя игнорировать широкое распространение демофильских идей с древних времен, их огромное влияние на умы и политические практики.

Н. Оно, по-Вашему, конечно, было негативным.

В.И. Отнюдь. Но и безусловно позитивным тоже не было. Тут все зависит от тех, кто берется действовать от имени народа и ради его блага. Примеры найдутся на любой вкус.

2

Н. И все же Вы не правы.

В.И. В чем именно?

Н. Народ способен властвовать. И он иногда властвует. Небезупречно, но тем не менее. Достаточно заглянуть в ленты новостей.

В.И. Вы про так называемые революции в Тунисе и Египте?

Н. Почему так называемые?

В.И. Потому что революция предполагает смену социально-экономического и/или политического строя. В названных странах сменились только лидеры.

Н. Но они сменились. По воле народа, который вышел протестовать и добился своей цели.

В.И. По воле народа? Вы серьезно?            

Н. Вы будете рассказывать мне про кукловодов из Вашингтонского и Брюссельского «обкомов»?

В.И. Не буду. Судя по всему Вы уже имеете приблизительное представление о соответствующих версиях.

Н. И?

В.И. Даже если допустить, что Бен Али и Мубарак ушли под давлением толп, были ими сметены, ни о каком народовластии в данном случае речи не идет.

Н. Толпы, толпа. А разве простые люди, выходящие на улицы и протестующие - не народ?

В.И. Нет, категорически нет.

Н. Объясните.

В.И. Потому что народ - это весь гражданский коллектив, в случае Египта - это десятки миллионов человек. Столько протестовало против Мубарака и требовало его ухода?

Н. Меньше, безусловно. Сотни тысяч максимум. Но остальные в общем были согласны с протестующими.

В.И. Откуда это известно?

Н. Никто не вышел защищать Мубарака, никто не митинговал в его поддержку.

В.И. Во-первых, митинговали. И не раз. Но это не суть. Во-вторых, народ, именно народ мог высказать свою позицию только на выборах или референдуме. Ничего такого не проводилось.

Н. Вы же знаете, что в таких странах как Египет результаты выборов и референдумов бесстыже фальсифицируют. У народа не было возможности высказаться, а точнее оказаться услышанным.

В.И. Допустимо, пожалуй, говорить, что египетский народ и не мог быть услышанным, что власть Мубарака была недемократической. И что в итоге это привело к тому, к чему привело. Но все равно нельзя выдавать протест толпы за народное волеизъявление. Толпа - это всегда меньшинство. Активное агрессивное меньшинство, которое присваивает себе право говорить от имени пассивного большинства или вообще всех. Сущностно это чистейшая узурпация.

Н. А если считать толпу представителем народа? Дескать, народ, молчаливо согласившись с протестными лозунгами толпы, признал за ней право представлять себя?

В.И. И когда же он это сделал? И посредством какой процедуры? Тут дело даже не в том, что, согласно либеральным классикам, демократия есть процедура. В конце концов можно не переживать по поводу соответствия «творчества масс» либеральному канону. Просто такой подход на самом деле крайне антинародный, уж извините.

Н. Почему же?

В.И. Хотя бы потому что он не предполагает от народа какого-то активного действия. Мол, достаточно всего лишь пассивного согласия, выраженного в произвольной форме, и беснующуюся толпа превращается в легитимного народного представителя. По-моему нельзя больше принизить политическую роль народа. Выборы, будь они трижды недемократическими, востребуют активную субъектность, надо явиться на участки, получить и заполнить бюллетени, выразить какую-то внятную позицию.

Н. Но Вы же сами говорили, что тот, кто не идет на выборы, делегирует представительство тем, кто идет.

В.И. Выборы - легальная процедура. Вы не видите разницы между отказом идти на избирательный участок и нежеланием выкрикивать лозунги на площадях и громить магазины?

Н. Вижу. Однако если выборов нет, если волеизъявление народа на них искажается...

В.И. Значит нет волеизъявления народа. Значит народ своего слова не сказал. Потому что не мог, потому что ему не давали. И право принимать решения за него присвоила толпа. Если Вы верите, что за ней никто не стоял, то значит должны верить, что именно она и свергла Мубарака. Толпа, не народ. Хотя и это не правда.

Н. Давайте оставим Египет пока. В германском Основном Законе с 1968 г. закреплено, что все немцы имеют право оказывать сопротивление попыткам свержения существующего строя, если не могут быть использованы иные средства. Французы в 1971 г. объявили юридически обязательной Декларацию прав человека и гражданина 1789 г., в которой прямо говорится о праве народа на восстание. Получается, что хотя бы отдельно взятые германский и французские народы все же могут изъявить свою субъектность не только голосованием, но и сопротивлением и даже восстанием. Именно народы.  

В.И. Мы об этом уже говорили. У меня не хватает воображения представить сопротивление всего народа или общенародное восстание. Да и у Вас не хватит, уверен. В Германии подобных прецедентов не было, как впрочем и не было поводов - на действующий порядок никто не покушался. А во Франции не раз апеллировали к Декларации 1789 г. Но ни разу до восстания народа, всех французов или хотя бы большинства не доходило. Тамошние революции всякий раз совершала толпа, точнее их устраивали, используя толпу.

Н. Выходит, что французы и немцы записали в своих конституционных актах какую-то ерунду?

В.И. Сами сказали. Демофилия в действии. Плюс специфика национальных историй и политических культур. Обычно в конституциях пишут, что власть принадлежит народу, исходит от него и т.п. А они пошли немного дальше.

Н. Хорошо. Допустим. А как же быть с додемократическими временами? Когда не практиковали всеобщего избирательного права. Получается, по Вашей логике, что тогда народ вообще не мог высказаться.

В.И. Вы говорите о доиндустриальной эпохе, я полагаю. Да, тогда народ, как правило не мог высказаться. За него высказывались. Никто особо не ставил задачу получить его согласие и признание. В крайнем случае применялись институты сословного, корпоративного представительства. Народом политические теоретики вплотную занялись лишь в XVIII в, когда стали рушится постфеодальные социальные иерархии и, главное, теряться вера в Бога. Когда понадобился, грубо говоря, новый источник власти и легитимности. Через некоторое время была «заново открыта» и переосмыслена демократия (о которой до этого веками вспоминали лишь при пересказах античных корифеев).