Свердлов-Троцкий-Ленин и др. цивилизаторы

«Это – своего рода зоологическая среда, и не более того. Русский пролетариат даже с точки зрения нравственности не имеет здесь права на какое-то великодушие. Очистительное пламя должно пройти по всему Дону, и на всех них навести страх и почти религиозный ужас. Старое казачество должно быть сожжено в пламени социальной революции... Пусть последние их остатки, словно евангельские свиньи, будут сброшены в Черное море».

Вацетис (и Л.Троцкий-Бронштейн) о расказачивании[41] 

Репрессии, обобщенно и емко называемые «расказачивание», было задумано «интернационалистами» до 1917 года. И дело вовсе не в мифическом подавлении «народных выступлений» (казаков принято «путать» с конной жандармерией). Консерватизм взглядов, зажиточность, свободолюбие, любовь к родной земле, грамотность казаков неизбежно делали их врагом интернационалистов-большевиков.

В России до 1917-го года довольно компактно жило более 6 млн. казаков. Идеологи «мировой революции» объявили их «опорой самодержавия», «контрреволюционным сословием».

Геноцид казаков начался еще в мае 1918 года

Совнарком «Терской советской республики», по инициативе наркома Я.И.Фигатнера и Г.К. Орджоникидзе, принял решение о выселении казаков из станиц Сунженской линии и передаче их земли ингушам. Казаки были поголовно (до 10 тыс. человек) выселены из станиц Аки-Юртовской, Сунженской, Тарской и Тарские хутора. Безоружные, они потянулись на север, подвергаясь постоянным нападениям горцев. Согласно документам, у казаков было отобрано имущества на сумму 120 миллионов золотых рублей. Только за несколько дней 1918 года  истреблено около 12 тысяч казаков – в основном женщин, детей и стариков, а 70 тысяч были изгнаны из своих домов.

В 1918 г. на Урале зверствовали подручные Свердлова Г.И. Петровский и Шая Голощекин (участник убийства царской семь). Петровский писал: «С казачеством нужно покончить… Советская власть должна поставить в порядок дня политику репрессий по отношению к казачеству, политику экономического и, как подсобного ему, красного террора». Разрабатывал планы массовых депортаций. И — уже тогда, расчленения Уральской области, часть соседним губерниям, часть в состав «киргизской степи». Уже позже уполномоченный Ружейников, прибывший из Москвы в Уральск для исправления «перегибов», выпустил из тюрем 2 тыс. казаков как невинно арестованных. А скольких не выпустил?

Князь С.Е. Трубецкой в своих мемуарах описывал, как в тюрьме с ним сидел комиссар, осужденный за злоупотребления. И рассказывал о своих «подвигах» над уральскими казаками: «Мы эту гидру выжигали каленым железом», — то есть казнили всех подряд...  Девки и молодки подвернулись как на подбор красавицы. В самом соку, значит. Прямо жаль расстреливать. Ну, думаю, им все равно умирать, зачем же им перед концом ребят не утешить... одну и самому себе выбрал. Вас, говорю, от этого не убудет. Ну а они и слышать не хотят, кричат, ругаются, ну прямо несознательные. Ничего не поделаешь, согласия не дают, чего, думаю, на них, контрреволюционерок, смотреть... мы уж без согласия». «Что же, потом вы их расстреляли?» «А то как же, — ответил комиссар. — Все как полагается, мы свое дело знаем, ни одна не ушла».  

В 1919 г один из «теоретиков» геноцида

член Донревкома И.Рейнгольд[42] пишет Ленину в ЦК РКП(б):

«…мы бросили вызов казакам, начав массовое их физическое истребление. Это называлось расказачиванием; этим мы надеялись оздоровить Дон, сделать его если не Советским, то покорным и послушным Советской Власти. И это в то время, когда Дон был далеко еще не в наших руках, когда ни у одного Советского органа на Дону еще не было реальных сил, не было гарнизонов достаточно сильных, чтобы чувствовать себя в состоянии справиться с казаками и подавить то массовое брожение и жестокое сопротивление, которое неизбежно должны были оказать свободолюбивые казаки...

Бесспорно, принципиальный наш взгляд на казаков как на элемент, чуждый коммунизму и Советской идее, правилен.  Казаков, по крайней мере огромную их часть, надо будет рано или поздно истребить, просто уничтожить физически, но тут нужен огромный такт, величайшая осторожность и всяческое заигрывание с казачеством; ни на минуту нельзя упускать из виду того обстоятельства, что мы имеем дело с воинственным народом, у которого каждая станица — вооруженный лагерь, каждый хутор — крепость...»[43].   

Первые карательные акции были организованы большевиками сразу после октябрьского переворота – силами «интернационалистов». Это насилие вызвало участие казаков (до того пытавшихся соблюдать подобие нейтралитета в общероссийской сваре) в Белом движении.

Овсянников, уполномоченный ВЦИК, 1918: «Обширное крестьянское восстание в Рязанской губернии было вызвано нашими безобразиями.  Оно не затронуло только два уезда - Скопинский, где проводилась мягкая политика, и Данковский, в котором невероятным террором было задавлено все… С крестьянством можно обращаться только двумя способами – или пряником, или палкой до бесчувствия».

Террор достиг первого пика еще в ходе Гражданской войны – оформившись известной директивой Оргбюро ЦК ВКП(б) 24 января 1919 г. (документ подписанный Свердловым):

«Циркулярное письмо Оргбюро ЦК РКП (б) об отношении к казакам

24 января 1919 г.
Циркулярно. Секретно

Последние события на различных фронтах в казачьих районах - наши продвижения вглубь казачьих поселений и разложение среди казачьих войск - заставляют нас дать указания партийным работникам о характере их работы при воссоздании и укреплении Советской власти в указанных районах. Необходимо, учитывая опыт гражданской войны с казачеством, признать единственно правильным самую беспощадную борьбы со всеми верхами казачества путем поголовного их истребления. Никакие компромиссы, никакая половинчатость пути недопустимы. Поэтому необходимо:
        1. Провести массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно; провести беспощадный массовый террор по отношению ко всем казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью. К среднему казачеству необходимо принять все те меры, которые дают гарантию от каких-либо попыток с его стороны к новым выступлениям против Советской власти.
        2. Конфисковать хлеб и заставить ссыпать все излишки в указанные пункты, это относится как к хлебу, так и ко всем другим сельскохозяйственным продуктам.
        3. Принять все меры по оказанию помощи переселяющейся пришлой бедноте, организуя переселения, где это возможно.
        4. Уравнять пришлых "иногородних" к казакам в земельном и во всех других отношениях.
        5. Провести полное разоружение, расстреливая каждого, у кого будет обнаружено оружие после срока сдачи.
        6. Выдавать оружие только надежным элементам из иногородних.
        7. Вооруженные отряды оставлять в казачьих станицах впредь до установления полного порядка.
        8. Всем комиссарам, назначенным в те или иные казачьи поселения, предлагается проявить максимальную твердость и неуклонно проводить настоящие указания.
        ЦК постановляет провести через соответствующие советские учреждения обязательство Наркомзему разработать в спешном порядке фактические меры по массовому переселению бедноты на казачьи земли.

        Центральный Комитет РКП»[44]

Помимо массовых расстрелов, были организованы продотряды, отнимавшие продукты; станицы переименовывались в села (Цимлянская была переименована в Свердловск, Константиновская – в город Розы Люксембург). Само название «казак» оказалось под запретом...

Директива Свердлова дополнялась и развивалась разного рода постановлениями. Так, «Проект административно-территориального раздела Уральской области» от 4 марта 1919 г. предписывал «поставить в порядок дня политику репрессий по отношению к казачеству, политику экономического и как подобного ему красного террора... С казачеством, как с обособленной группой населения, нужно покончить».

3 февраля 1919 г. появился секретный приказ председателя РВС Республики Троцкого[45]. 5 февраля – приказ № 171 РВС Южного фронта «О расказачивании». Директива Донбюро ВКП(б) прямо предписывала – а) физическое истребление казаков, способных носить оружие (по крайней мере 100 тысяч от 18 до 50 лет); б) физическое уничтожение так называемых «верхов» станицы (атаманов, судей, учителей, священников), хотя бы и не принимающих участия в контрреволюционных действиях; в) выселение значительной части казачьих семей за пределы Донской области; г) переселение крестьян из малоземельных северных губерний на место ликвидированных станиц... и т.д.

Донбюро и Реввоенсовет требуют неукоснительного исполнения на местах своих директив, спуская по инстанциям документы подобного типа: «Ни от одного из комиссаров дивизии не было получено сведений о количестве расстрелянных... В тылу наших войск и впредь будут разгораться восстания, если не будут приняты меры, в корне пресекающие даже мысли о возможности такового. Эти меры: полное уничтожение всех, поднявших оружие, расстрел на месте всех, имеющих оружие, и даже процентное уничтожение мужского населения» (член РВС 8-й армии И.Якир).

Якир содержал собственный карательный отряд из 530 китайцев, уничтоживший более 8 тыс. человек. Розалия Землячка-Залкинд любила лично присутствовать при казнях. Член РВС Сокольников (Гиршу Бриллиант) требовал направлять казаков на каторжные работы и предписывал «немедленно приступить к постройке и оборудованию концентрационных лагерей».

Как писал в приказе-воззвании в августе 1919 г. Ф. К. Миронов (сам сотрудничавший с большевиками): «Население стонало от насилий и надругательств. Нет хутора и станицы, которые не считали бы свои жертвы красного террора десятками и сотнями. Дон онемел от ужаса... Восстания в казачьих областях вызывались искусственно, чтобы под этим видом истребить казачество»[46]. 

Троцкий, после казни Миронова:  «Красная Армия и Советская власть сразу примут все необходимые меры, чтобы заставить трудового казака понять, что он должен раз навсегда сделать выбор между красными и белыми».

Председатель Донбюро С. Сырцов, говоря о «расправе с казачеством», его «ликвидации», отмечал: «станицы обезлюдели». В некоторых было уничтожено до 80% жителей. Только на Дону погибло от 800 тысяч до миллиона человек – около 35% населения.

Еще свидетельства – посланного на Дон московского коммуниста М.Нестерова: «Партийное бюро возглавлял человек... который действовал по какой-то инструкции из центра и понимал ее как полное уничтожение казачества... Расстреливались безграмотные старики и старухи, которые едва волочили ноги, урядники… В день расстреливали по 60-80 человек... Во главе продотдела стоял некто Гольдин[47], его взгляд на казаков был такой: надо всех казаков вырезать! И заселить Донскую область пришлым элементом...»

Другой московский агитатор, К. Краснушкин: «Комиссары… грабили население, пьянствовали... Люди расстреливались совершенно невиновные – старики, старухи, дети... расстреливали на глазах у всей станицы сразу по 30-40 человек, с издевательствами, раздевали донага. Над женщинами, прикрывавшими руками свою наготу, издевались и запрещали это делать...»

Осуществление директивы Оргбюро привело к восстанию на Верхнем Дону 11 марта 1919 г. Первой восстала та самая станица Казанская, что незадолго до этого хлебом-солью встречавшая большевиков...

Побывавшие в восставшей Вешенской летчики Бессонов и Веселовский докладывали Войсковому Кругу: «В одном из хуторов Вешенской старому казаку за то только, что он в глаза обозвал коммунистов мародерами, вырезали язык, прибили его гвоздями к подбородку и так водили по хутору, пока старик не умер. В ст. Каргинской забрали 1000 девушек для рытья окопов. Все девушки были изнасилованы и, когда восставшие казаки подходили к станице, выгнаны вперед окопов и расстреляны... С одного из хуторов прибежала дочь священника со «свадьбы» своего отца, которого в церкви «венчали» с кобылой. После «венчания» была устроена попойка, на которой попа с попадьей заставили плясать. В конце концов батюшка был зверски замучен...»

8 апреля 1919 г. – очередная директива Донбюро: «Насущная задача – полное, быстрое и решительное уничтожение казачества как особой экономической группы, разрушение его хозяйственных устоев, физическое уничтожение казачьего чиновничества и офицерства, вообще всех верхов казачества, распыление и обезвреживание рядового казачества...»

После оккупации красными Юга России репрессии прокатились по областям Кубанского и Терского войск. При выселении терских станиц Калиновской, Ермоловской, Самашкинской, Романовской, Михайловской, Асиновской красные горцы убили 35 тысяч стариков, женщин и детей (и вселились в опустевшие станицы). За один лишь прием были вывезены на север и расстреляны 6 тысяч кубанских офицеров.

К концу 1920 году остатки Кубанской армии – преимущественно рядовые казаки, – сложив оружие, расходились по домам. Казалось бы, реальный шанс для большевиков добиться замирения. Однако 9-я армия лишь усиливала репрессии. В одном из ее отчетов учтены карательные акции за время с 1 по 20 сентября: «Ст. Кабардинская – обстреляна артогнем, сожжено 8 домов... Хутор Кубанский – обстрелян артогнем... Ст. Гурийская – обстреляна артогнем, взяты заложники... Хут. Чичибаба и хут. Армянский – сожжены дотла... Ст. Бжедуховская – сожжены 60 домов... Ст. Чамлыкская – расстреляно 23 человека... Ст. Лабинская – 42 чел... Ст. Псебайская – 48 чел... Ст. Ханская – расстреляно 100 человек, конфисковано имущество, и семьи бандитов отправляются в глубь России... Кроме того, расстреляно полками при занятии станиц, которым учета не велось...» И вывод штаба армии: «Желательно проведение в жизнь самых крутых репрессий и поголовного террора!..» Ниже – зловещая приписка от руки: «Исполнено» .

При т.н. «конфискациях» у казаков порой выгребались все имевшиеся вещи, вплоть до женского нижнего белья...

Одновременно развернута была кампания обоснования террора в большевицкой печати. Например, в феврале 1919 г. в газете «Известия Наркомвоена» (под редакцией Троцкого) появилась статья Вацетиса, где говорилось: «У казачества нет заслуг перед русским народом и государством. У казачества есть заслуги лишь перед темными силами русизма... По своей боевой подготовке казачество не отличалось способностями к полезным боевым действиям. Особенно рельефно бросается в глаза дикий вид казака, его отсталость от приличной внешности культурного человека западной полосы. При исследовании психологической стороны этой массы приходится заметить сходство между психологией казачества и психологией некоторых представителей зоологического мира...»[41].

Вспоминая события тех лет, М. Шолохов пишет Горькому 6 июня 1931: «Я нарисовал суровую действительность, предшествующую восстанию; причем сознательно упустил такие факты... как бессудный расстрел в Мигулинской станице 62 казаков-стариков или расстрелы в станицах Казанской и Шумилинской, где количество расстрелянных казаков (б. выборные хуторские атаманы, георгиевские кавалеры, вахмистры, почетные станичные судьи, попечители школ и проч. буржуазия и контрреволюция хуторского масштаба) в течение 6 дней достигло солидной цифры – 400 с лишним человек...»

Активное истребление шло до 1924 года, после чего наступило некоторое затишье. Конечно, аресты продолжались, приутихла лишь волна бессудных расправ. Советская власть, изображая «гражданский мир», добивалась возвращения эмигрантов (дабы окончательно ликвидировать угрозу с их стороны). Первое время «возвращенцев» не трогали...

К 1926 году на Дону оставалось не более 45% прежнего казачьего населения, в других войсках – до 25%, а в Уральском войске – лишь 10% (оно чуть ли не целиком снялось с места, пытаясь уйти). Было уничтожено и выброшено из страны много казаков старше 50 лет – хранителей традиций.

Изуверская директива Оргбюро готовилась при личном участии «вождя мирового пролетариата», достаточно вспомнить ленинскую телеграмму Фрунзе по поводу «поголовного истребления казаков».

Еще свидетельство – письмо Дзержинского Ленину от 19 декабря 1919 г. в котором указывается, что на тот момент в плену у большевиков содержалось около миллиона казаков. Из письма Ф.Дзержинского Ленину от 19 декабря 1919 года: «районе Новочеркасска удерживается в плену более 200 тысяч казаков войска Донского и Кубанского. В городах Шахты и Каменске - более 500 тысяч казаков. Всего в плену около миллиона человек. Прошу санкции». На письме резолюция Ильича: «Расстрелять всех до одного, 30 декабря 1919 года».

Еще посылы от Ильича -  «Ссылайте на принудительные работы в рудники», «Наводите массовый террор», «Запирайте в концентрационные лагеря», «Отбирайте весь хлеб и вешайте кулаков», «Без идиотской волокиты и, не спрашивая ничьего разрешения, расстреливайте, расстреливайте, расстреливайте».

Слава Богу, что у Советов просто физически сил не было, чтобы осуществить в те годы эти людоедские директивы «вождя революции»[48].

Из телеграмм Ленина Сокольникову (Гиршу Бриллианту) 20.04.1919 г.: «Верх безобразия, что подавление восстания казаков затянулось». 24.04.1919 г.: «Если Вы абсолютно уверены, что нет сил для свирепой и беспощадной расправы, то телеграфируйте немедленно. Нельзя ли обещать амнистию и этой ценой разоружить? Посылаем еще двое командных курсов». 25.04.1919 (Эфраиму Склянскому): «Надо сговориться с Дзержинским о том, чтобы он дал самых энергичных людей, и не послать ли еще военные силы? Еще надо, если там плохо, пойти на хитрость». 06.05.1919 г. в РВС Южфронта: «Происшествие с подавлением восстания прямо-таки возмутительно. Необходимо принять самые энергичные и решительные меры и вырвать с корнем медлительность. Не послать ли еще добавочные силы чекистов?» 15.05.1919 г. Луначарскому: «Двиньте энергичное массовое переселение на Дон из неземледельческих мест для занятия хуторов. Курсантов тоже пошлем»[49]

Рано или поздно «Вешенская республика» должна были погибнуть, но повстанцы бились до конца. Сердобский красный полк и часть Федосеевского перешли на сторону казаков. Но против них выставили 40 тыс. штыков и сабель с огромным количеством артиллерии и пулеметов. Операцию лично контролировал Троцкий. В приказе № 100 от 25.05.1919 г. он писал: «Солдаты, командиры и комиссары карательных войск! ...Гнезда бесчестных изменников и предателей должны быть разорены. Каины должны быть истреблены. Никакой пощады к станицам, которые будут оказывать сопротивление... Против помощников Колчака и Деникина — свинец, сталь и огонь!...» Каратели оставляли за собой пустыню. Специальные отряды факельщиков жгли хутора и станицы, население истреблялось.

И только Ленин заговорил о мелких уступках. 03.06.1919 г. писал в РВС Южфронта: «Обращаем внимание на необходимость быть особенно осторожными в ломке таких бытовых мелочей (о лампасах, словах «станица», «казак» — прим.м09), совершенно не имеющих значения в общей политике и вместе с тем раздражающих население. Держите твердо курс в основных вопросах и идите навстречу, делайте поблажку в привычных населению архаических пережитках». Одновременно Сокольникову-Бриллианту: «Всеми силами ускоряйте ликвидацию восстания…».