Александр Козин стал фермером в двадцать лет. Сюда, на берега Рыбинского водохранилища, в устье реки Сить, он приехал с отцом, Евгением Петровичем, заядлым рыбаком, в 1990 году. На пустое место, но не с пустыми руками. С собой из Подмосковья, где отец тоже занимался бизнесом, привезли четыре трактора, «КамАЗ», «УАЗ» и 80 овец элитных романовских пород.

Взяв кредиты, купили землю, навесное оборудование, прикупили скот. В 1995 году у них был уже полный набор техники и 300 голов овец. Занимались племенным и мясным овцеводством. Обеспечивали кормами своё стадо и ещё продавали на сторону зерно и сено.

Благо, селекцией романовской породы активно занимался Ярославский институт овцеводства, в его тутаевском племенном хозяйстве было самое крупное в стране элитное стадо из 14 тысяч маточного поголовья. Под Калязином в Тверской области с романовскими овцами работали сильные коллективные хозяйства.

Во второй половине 90-х ситуация резко изменилось. Кредитовать перестали, продукция оказалась невостребованной. Невыгодно стало заниматься не только овцеводством, но и сеном, зерном.

Элитное стадо овец, которое формировалось годами, отец с сыном продали на мясо. Потом очередь дошла и до продажи техники. Надо было любой ценой сохранить землю. А чтобы чем-то жить, занялись лесным бизнесом.

Развалились и некогда крупнейшие в России овцеводческие колхозы под Калязином. Распродавалось оптом и в розницу уникальное племенное стадо в Тутаеве. Над романовской породой нависла угроза полного исчезновения.

Только тогда спохватились: исчезает едва ли не лучшая порода в мире. У неё самое вкусное мясо. Только её шерсть идет на трикотажные изделия, от овец же других, даже самых лучших европейских пород – лишь на технические цели. И если изнеженные заграничные овцы давали за один окот по 1–2 ягненка, то наша овца – по 4–5.

Потерять такую породу было бы позором не только для области, но и для страны. А её непременно потеряли бы, если б не проснулся к ней интерес у иностранцев. Они вдруг кинулись в Россию скупать ещё оставшихся кое-где романовских баранов, чтобы привезти их к себе, скрестить со своими овцами. В результате получалась иная порода, которая была более плодовита, давала вкусное мясо и качественно иную шерсть.

А скупать было уже почти нечего. В начале 2000-х годов во всей Ярославской области романовских овец насчитывалось меньше, чем когда-то в селекционном тутаевском стаде. Но интерес этот подтолкнул некоторых ещё остававшихся энтузиастов вернуться к селекционному овцеводству.

Среди них был и Александр Козин.

Второй раз заняться племенным овцеводством Александру помог случай. В ту пору во всем Брейтовском районе «романовки» оставались лишь у селекционера-любителя Павла Морозова. К 2003 году из ста овец у него осталось около тридцати, но и это стадо требовало серьёзного «ремонта». Вот он и попросил Александра помочь ему в этом. А потом и вовсе предложил купить у него овец.

К тому времени подоспел национальный проект, Александр взял долгосрочный кредит, выкупил у развалившегося колхоза несколько помещений, отремонтировал их, увеличил стадо вначале до пятидесяти, потом до ста голов. Часть баранчиков успел купить в Тутаеве. Они, к счастью, оказалась элитной линии, которая на сегодняшний день осталась, увы, только у него. И теперь овцеводы едва ли не со всей страны едут в Брейтово к Александру Козину за племенными баранами.

Александр приобрел лицензию на право заниматься племенным животноводством. Стал получать государственную дотацию, потом областную. Но доволен ли 38-летний фермер? Нет.

– Овцеводство включает в себя целый комплекс вопросов, которые надо решить, для того чтобы хозяйство стало рентабельным, – говорит он, – а я их решить пока не могу. Со сбытом проблема. Выкручиваться так, как я сейчас выкручиваюсь, предлагая мясо московским ресторанам, – это не вариант. Значит, надо иметь свою бойню и свой разделочный цех, чтобы везти в магазины нормально расфасованный продукт.

Шерсть ещё недавно Козины выбрасывали, как и шкуры. Продавать их было невыгодно. За килограмм шерсти давали 22 рубля, за шкуру – сотню (дубленка, между прочим, на которую требуется всего шесть шкур, стоит 15 тысяч). Больше денег уходило на бензин.

В 2009 году Козины к двум миллионам кредитных денег добавили ещё два своих, – родственники помогли, – и вскладчину купили цех, который мог бы перерабатывать всю шерсть, получаемую овцеводами области. Из килограмма немытой шерсти на выходе получается три пары носков, которые уже стоят по сто рублей пара.

Правда, их ещё тоже надо сбыть. Есть потребность в тёплых шерстяных носках у армии, милиции, МЧС, охраны, нефтяников, газовиков, всех людей, работающих на Северах, но на их руководство ещё как-то выйти надо.

Шкуры пока выбрасываются. Хотя Александр узнавал, что орловские предприятия выпускают мини-цеха по их переработке и выделке. Желание купить такой цех большое. Но всё упирается в деньги. Банки идти на долгосрочные обязательства пока не хотят.